Главная сюжетная линия, ради которой и затевался роман «Мастер и Маргарита» — встреча Понтия Пилата с бродячим философом. Имя этого философа Иешуа, прозвище Га-Ноцри. Если «Мастер и Маргарита» — библия от сатаны, то в ней, вместе с Понтием Пилатом, должен быть Иисус из Назарета. Однако, Булгаков изменил имя осужденного, но не изменил имя палача. Современному человеку логику этого поступка не понять. Но, если вспомнить, что документальное подтверждение существования Понтия Пилата появилось только в 1961 г, то все становится на свои места.
Персонажи Иешуа Га-Ноцри и Понтий Пилат – вымышленные, не имеющие ничего общего с известными историческими личностями. А раз они вымышленные, то важна не историческая достоверность происходящего между ними, а социальная суть. Раз так, то можно было бы вообще обойтись без имен. Мастер мог бы написать роман о некоем римском прокураторе и безымянном философе. Но Булгаков – мастер интриги и мистификации. Он умеет говорить, не рассказывая. И рассказать, умолчав.
Прозвище Га-Ноцри подготовка к роману
Не секрет, что любой автор, перед написанием книги, собирает для нее материал. В архиве Булгакова сохранились записи об источниках, где он черпал информацию. Начиная мистификацию с первых строк, он указывает свои источники прямо в тексте романа. Обычно так не делается в художественных произведениях, но закатный роман необычный во всем.
Уже в первой главе Булгаков пишет про Филона Александрийского, Иосифа Флавия и «Анналы» Корнелия Тацита. Следует уточнить, что все эти авторы писали о Понтии Пилате. Игра началась, читатель понимает, что о Понтии Пилате есть сведения, а об Иешуа – нет. Следовательно, его не существует, он вымышлен.
В архиве Булгакова сохранились выписки из труда «Миф о Христе». Это издание немецкого философа Артура Древса была переведена на русский в 1924 году. Выписки касались этимологии имени «Иешуа» («Иошуа») – помощь Ягве. Древнееврейское же слово «нацар» можно перевести как «ветвь». Однако, в книге, переведенной на русский в 1930 году, появилась другая трактовка – «ноцер» означает «пастух».
В архиве писателя сохранились выписки из трудов других историков и исследователей:
- Фредерика В.Фаррара «Жизнь Иисуса», где прозвище Га-Ноцри означает Назарянин. Город Эн-Сарид, по утверждению английского историка, это и есть Назарет. В 26 главе, во сне Пилата, они шли вместе – Пилат и «нищий из Эн-Сарида»;
- Анри Барюса «Иисус против Христа», где указано место рождения Иисуса город Гамала. Во второй главе, на допросе, булгаковский Иешуа указывает место своего рождения именно этот город.
Таким образом, Булгаков намекает, что Иешуа по прозвищу Га-Ноцри мог быть Иисусом Христом. Сейчас уже читатель склоняется к тому, что речь, скорее всего, идет об Иисусе.
Отличия между Иисусом и Иешуа
Дальше – больше. По мере повествования все разительнее видны различия между Иисусом и Иешуа.
Иешуа по прозвищу Га-Ноцри не знает своих родителей «Меня — подкидыша, сына неизвестных родителей…». Тогда как Иисус Христос знал свою семью.
Национальность Иешуа неизвестна «— я не помню моих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец…». Иисус из Назарета – ветвь от бога Ягве, то есть еврей.
У Иешуа Га-Ноцри всего один последователь, даже не ученик, у Иисуса — 12 учеников. «Ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет» — это не ученик, а учетчик.
Иисус въехал в город на осле, и народ кричал ему осанну. Иешуа вошел в Ершалаим пешком «у меня и осла-то никакого нет». Вошел как обычный, никому не известный бродяга «…никто мне ничего не кричал».
Га-Ноцри предал Иуда, спровоцировав его на неосторожные разговоры при тайных свидетелях. Иисуса также предал Иуда, но при этом присутствовали 12 учеников.
Последнее слово Иешуа «Игемон…», Иисуса – «Отче!»
«Трусость-самый страшный человеческий порок», утверждает Иешуа Га-Ноцри. В христианстве самый главный грех – гордыня.
В Библии рассказывается о бесплодной смоковнице, чьими плодами не получилось угоститься Иисусу. Однако, у Левия Матвея записано «Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты…», глава 26.
Несовпадений ощутимо больше, чем можно списать на невнимательность автора. Все это указывает, что булгаковский Иешуа не претендует на звание мессии и сына Бога. Человек неизвестной национальности, низкого происхождения никак не может быть сыном еврейского Бога.
Булгаков, в очередной раз, убедил читателя, что рассказывает не библейский сюжет. Мало ли их, шарлатанов, провозглашавших себя мессией, было во время Пилата?
И, буквально через несколько строк читатель узнает о чудесном исцелении Понтия Пилата от гемикрании. Гемикрания – мигрень, исцеление от нее действительно чудо.
Так же, как и в библейском сюжете, вместо Иешуа-Иисуса помилован разбойник Варраван.
В главе про сон Пилата читатель видит рядом со своим судьей не просто осужденного. Это распятый Бог-сын говорит «…помянут меня,-сейчас же помянут и тебя!». Это прямая отсылка к христианской молитве «Символ веры» — «…Распятого же за нас при Понтийском Пилате…».
Талант Михаила Булгакова
Становится совершенно непонятно, про кого же писал автор в своем романе. Если про Иисуса – почему так много расхождений с библейской историей. Если нет, то почему так много прямых отсылок к нему.
Заподозрить Булгакова в незнании материала, это высказать ему свое неуважение. Сын профессора Духовной Академии, и внук священника не мог быть «не в материале».
Скорее всего, Булгаков поделился сокровенным – рассказал о своей вере в существование Христа. Сестра Булгакова Надежда в 1910 в своем дневнике писала, что брат отошел от веры. Видимо, как и многие в то время, Булгаков поддался атеистическим веяниям. Однако вера – это не чувство, это ощущение. Пережив войну, революцию, болезнь и лишения, Булгаков начал ощущать мир вокруг себя по-другому. Последняя жена писателя вспоминала: «во всяком случае, в последнее время, когда болел, верил – за это я могу поручиться». Возможно, он открыл для себя другого Иисуса Христа. «Эти добрые люди, … ничему не учились и все перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время».
Булгаков в романе создал свой особенный мир «Мастера и Маргариты», фантастический и реалистичный одновременно. Он прекрасно осознавал, что никто не поверит в эту историю, если у нее не будет правдивых корней. Поэтому в ней переплетена быль с вымыслом, прошлое с настоящим, и даже будущим. Михаил Афанасьевич писал свой роман более десяти лет, до самой своей смерти. Собирал информацию для него всю жизнь.
Верил ли он в тот мир, который создал сам? Нет. Он в нем жил.
